В минувшие выходные, 6-7 февраля, оппозиция в России не проводила массовых акций протестов, однако по неизвестным причинам правоохранительные органы все равно усилили меры безопасности в центре Москвы и Санкт-Петербурга.
Журналисты обращали внимание, что полиция перекрыла металлическими ограждениями проход на Манежную площадь в центре Москвы, около площади стояли автозаки и большие группы сотрудников ОМОН.
Издание "Фонтанка" сообщало о скоплении силовиков на Сенной площади в Санкт-Петербурге и спецтранспорте вокруг, автозаки и полицейские машины были замечены вдоль Невского проспекта.
Политик и бывший депутат Госдумы Геннадий Гудков, полковник ФСБ в отставке, рассказал Настоящему Времени, могут ли быть связаны усиленная охрана на улицах с боязнью новых акций протестов и возможно ли в России, что сотрудники правоохранительных органов окажутся не на стороне власти.
– Как вы считаете, с чем связано усиление на выходных, ведь сторонники Навального перенесли свои акции протеста? Почему власти вдруг так напряглись?
– Здравствуйте. Фантомные страхи это называется в психиатрии. Когда ничего нет, а уже страшно.
– Могут ли быть какие-то последствия таких страхов?
– Ну конечно, это идет параноидальный синдром, который в Кремле развивается активным образом. Этот параноидальный синдром в виде фантомных страхов мы увидели с вами в Санкт-Петербурге, в Москве. Какая-то, видимо, информация, кто-то что-то сказал, какая-то "одна баба сказала", ОБС. Вот и пошло приготовление на всякий случай. Это фантомные страхи режима перед народом.
– Многие СМИ облетели кадры российских протестов, когда омоновцы избивают толпу дубинками, а люди в ответ поднимают руки вверх и не оказывают сопротивление или когда задержанных просят толкать заглохший автозак, чтобы отвезти их в спецприемники. Наша студия находится в Киеве. Я скажу, что в Украине это было бы все невозможно. Как бы вы описали такое поведение россиян?
– Когда люди поднимают руки, они специально это делают, потому что идет съемка, они показывают, что нет никакого сопротивления, нет никакой агрессии. И все то, что творит режим, палачи, его эти жандармы, полицаи – это исключительно грубейшее нарушение норм человеческой жизни. Это делается умышленно, потому что в этот момент понятно, что если оказывать сопротивление, то надо тогда уже по-серьезному оказывать сопротивление. Это демонстрация того, что протест исключительно мирный. Что касается автозака, по всей вероятности, он застрял где-то там, где убежать нельзя, у нас много таких мест в России, где бессмысленно убегать, поэтому пришлось его толкать, чтобы как-то добраться до какого-то населенного пункта. Я думаю, что это было так.
– Вы слышали о письме Явлинского о Навальном, из-за которого возникло много споров: что Навальный якобы там эгоистичный политик, зациклен на себе, не думает о судьбе людей, которых задержали? Как бы вы прокомментировали это письмо?
– Я вообще категорический противник раскола в оппозиции любой. Мне кажется, сейчас главная задача – это объединение усилий по освобождению политзаключенных. А Алексей Навальный сегодня находится в положении, когда он пожертвовал своей свободой и поставил на карту свою жизнь. Мы же прекрасно понимаем, что наши сатрапы и жандармы могут сделать с ним все что угодно. Он у них в плену, в заложниках. Поэтому я думаю, что сейчас это делать нельзя, несвоевременно и абсолютно неправильно. Поэтому надеюсь, что это не получит никакого продолжения.
– Штаб Навального перенес акции протеста на весну или даже на лето. Как считаете, что должно вывести людей на улицы в это время?
– Наш народ поднимается на какую-то эмоцию. Мы не знаем, что выведет людей на улицы. Я думаю, это может произойти даже без призывов штаба Навального. Потому что ситуация в России ухудшается каждый день: и экономическая ситуация, и социальная, и психологическая подавленность людей. Поэтому мы не знаем, что произойдет. Но что-то совершенно точно произойдет, что всколыхнет эмоции. Наш народ выходит на эмоции, эта эмоция может оказаться очень сильной. То, что Волков призвал не выходить людей на улицы, я знаю, очень много разногласий, очень много разнотолков, очень много разночтений.
Кто-то недоволен, кто-то говорит, что правильно, но я совершенно точно знаю, что протест никуда не делся, он будет частично радикализовываться, это совершенно очевидно. Этот протест будет обрастать сторонниками, потому что имидж президента расследованием Навального уничтожили полностью среди огромного числа его бывших сторонников или, по крайней мере, людей, относившихся, как мы говорим на политическом языке, нейтрально благожелательно к президенту, сейчас этого нет. И все больше и больше миллионов людей начинают власть не любить и даже ненавидеть. Поэтому надо просто ждать каких-то событий, которые всколыхнут страну, и тогда народ выйдет.
– Мы видели, что у Навального точно был план до приезда в Россию, он показал фильм о своем отравлении. Приехал в Россию, показал фильм о дворце в Геленджике. Возможно, у Навального и был план на достаточно далекие перспективы: что будет еще какой-то фильм весной или летом?
– Я не знаю, потому что мне кажется, что эти два фильма уже уничтожили имидж Путина, подчеркиваю. Это очень важно, потому что вся система власти все еще держалась на каком-то имидже Путина, но я просто обращаю внимание, что те же силовики все равно ощущали себя частью государства, они думали, что у них есть какая-то государственность, которая олицетворяется не только их служением Родине, многие из них думают так до сих пор, но и они связывали это олицетворение с Путиным, который вроде бы хоть и виноват там в коррупции, виноват во многих смертных грехах, но хоть сам там не воровал и не занимался обычными криминальными делами. Но сейчас этого нет. Поэтому я думаю, что наибольший удар по имиджу Путина нанесен не только в среде молодежи, а в среде силовиков. И там будут тоже зреть процессы, на мой взгляд. Я предполагаю это.
– Могли бы вы согласиться с таким мнением: один из полицейских, который недавно уволился из МВД, рассказал в эфире телеканала "Настоящее Время" о том, что в Санкт-Петербурге или Москве переход силовиков на сторону протестующих не так возможен, потому что силовики в Москве и Санкт-Петербурге обычно приезжие, а вот в регионах силовики могут переметнуться на сторону митингующих. Возможно ли это в России?
– Я тоже считаю, что процесс развала путинизма начнется с регионов, потому что в Москву и в Санкт-Петербург стянуты все финансы, там пытаются создать более ли менее приличные условия, стараются, хотя, конечно, проблем масса и в Москве, и в Санкт-Петербурге, но тем не менее. Хотя понятно, что в России историческая традиция, что революции происходят в столицах, мне кажется, что процесс развала и краха путинизма начнется в регионах России, поскольку они находятся в более тяжелом положении.
Там действительно, вы правы, силовики не такие жестокие, потому что они местные и они прекрасно понимают, что путинизм идет ко дну. И в конечном итоге у них есть свои семьи, и отвечать придется. Многие это понимают, подчеркиваю, не все, потому что годы отрицательной селекции, когда вместо нормальных силовиков пришли люди с комплексами неудачников, садистов, палачей или просто отмороженные безмозглые люди, они, конечно, дают [о себе] знать эти годы отрицательной селекции, но все-таки в органах до сих пор еще остается много людей, которые способны думать. И я думаю, что сегодня они начинают задумываться о своей судьбе, о последствиях того, что творит сегодня карательная машина с народом. Вот это надо понимать.
